семейство рожков

Самым запутанным по обилию наименований объединением современной «меди» является, несомненно, семейство рожков или флюгельхорнов, где изобилие всевозможных наименований не только часто исключает друг друга, но нередко даже вообще ничего не поясняет и, тем более, не объясняет. В русском языке никогда не было вполне обособленного наименования этого рода инструментов и потому в обиходе сначала пользовались немецким определением, а затем, спустя некоторое время, перешли на французские наименования саксхорнов. В русских военно-духовых оркестрах это семейство никогда не действовало и на саксхорнах никто никогда не играл и не играет. В настоящую минуту, в силу вполне разумных побуждений, сочли более удобным отказаться и от этих решительно не соответствующих русскому оркестровому обиходу наименований, сделав попытку заменить их не особенно удачным определением «широко-мензурных» инструментов. Ясно, конечно, что в качестве названия целого инструментального семейства, их «теоретическое» определение не может быть признано удачным, что, впрочем, сами «изобретатели» очень скоро сообразили и заменили его новым ещё более общим наименованием «основной группы» военно-духового оркестра. В связи с этим представляется наиболее разумным и своевременным вернуться к родовым источникам семейства флюгельхорнов и вспомнить, что все эти инструменты произошли от самых обыкновенных и убогих в своё время рожков - сигнальных и почтовых, называвшихся в романских странах северо-западной Европы «бюгельхорнами», а юго-западной - «фликорнами». Немцы их прозвали «флюгельхорнами» и они же привили это неудачное название русскому оркестру, помешав ввести в действие собственное, отечественное наименование. В данную минуту слово «рожок» может прозвучать немного странно в рассуждении девятнадцати с половиной футов длины главной трубки контрабасового инструмента, но в качестве родового определения всего семейства, именно в этом названии нет ничего неловкого, неудобного или смешного, ибо оно русское в самом прекрасном значении этого понятия.

Итак, семейство флюгельхорнов или по-русски - рожков, отличается от семейства саксхорнов, а вернее наоборот, - семейство саксхорнов отличается от семейства рожков-флюгельхорнов самыми незначительными мензуральными и конструктивными особенностями, ничуть не влияющими на существо дела. Коренная разница произошла в том, что саксхорны сочетали в себе все основные качества семейства корнетов и семейства флюгельхорнов, возникавшие в первой половине XIX столетия постепенно и без всякого стремления объединиться в одно общее семейство. Адольф Сакс соединил основные признаки указанных видов инструментов и построил в 1845 году полное и вполне однородное семейство с одинаковой для всех семи представителей тубообразной формой, с вертикальными, помещёнными сверху пистонами Перинэ (178?- 18??), с одинаковой для всех мензурой и единообразным нотописанием. По сути дела, саксхорны не отличаются от соответствующих альтовых корнетов, тенорхорнов и всех прочих более низких представителей семейства. Эти различия, существующие между обоими семействами, заключаются лишь в том, что корнет с пистонами, обладая меньшей мензурой, резко отличается в своих очертаниях и от трубы и от саксхорна, а флюгельхорн, будучи по мензуре несколько шире как корнета, так и саксхорна, в некоторых своих разновидностях, - сопрано-флюгельхорн в особенности, - больше всего напоминает самую обыкновенную трубу. Кроме того, семейство корнетов и флюгельхорнов по преимуществу, в противоположность саксхорнам, имеет несколько большую коничность сечения в части, прилегающей к раструбу. Что же касается семейства корнетов и флюгельхорнов .вообще, то все они имеют овальные очертания, три вентиля обычного «вращательного» устройства, слабо или полого-коническую мензуру и не очень большой раструб.

Баритон часто строится в виде обыкновенной тубы, а басы, под именем «геликонов», - в виде круга, внутрь которого исполнитель продевает голову и правую руку с тем, чтобы удержать инструмент во время похода на левом плече. Но из этого, разумеется, не следует, что этим инструментам не может быть придана другая линия очертаний. Медные басы так же, как и более высокие представители семейства, часто строятся прямыми, от чего становятся самыми обычными тубами с несколько увеличенным только поперечником «раструбной части» инструмента. Ходячее и достаточно прочно укоренившееся мнение, что звучность инструмента от перемены очертания ничуть не меняется и не страдает, не совсем верно. Напротив, вследствие указанных изменений в очертаниях медных басов звучность их меняется в сторону большей твёрдости, чего отнюдь не оказывается при закруглённости, способствующей большей мягкости и округлости звука. Развивая эту мысль дальше, остаётся только напомнить, что в целом ряде европейских стран, как Чехословакия, Австрия и некоторые другие, очертание круга чрезвычайно распространено не только для низких представителей семейства, но и вообще для всех его участников вплоть до трубы в Ми-бемоль. Единственным исключением в этом смысле оказывается лишь корнет с пистонами, установленные размеры которого не дают достаточных оснований быть превращёнными в круг,-как известно, он имеет очертание широкого и очень мягко закругляющегося овала.

Как было уже замечено в самом начале, всё семейство этих инструментов оказалось весьма запутанным по изобилию действующих в нём определений. Это относится, главным образом, к бесконечному и чрезвычайно путаному ряду наименований, которым снабжён каждый вид. Дабы не очень уклоняться в сторону и не вносить новых осложнений, в дальнейшем изложении все они будут соответствующим образом объединены и названы так, как это представляется наиболее простым и удобным в русском языке. Всё обширное семейство рожков состоит из семи представителей, располагающихся один вслед за другим на равных, примерно, интервальных промежутках. Вследствие значительной разницы в величинах, колеблющихся в пределах от ста пятнадцати сантиметров до шестисот приблизительно, - высокие представители семейства обладают относительной лёгкостью в образовании звука сравнительно с постепенно возрастающей трудностью в извлечении самых крайних ступеней контрабасового саксхорна в Си-бемоль или контрабасовой тубы в Си-бемоль,. При подобных величинах подвижность инструмента, делаясь более вялой, почти исключает всякое представление о «виртуозной игре», и несколько увеличенное сечение трубки инструмента, при несомненных достоинствах,. порождает некоторую вязкость, суровость, а подчас; и резкость звука, лишённого свойственного трубам и тромбонам блеска. Тем не менее, довольно любопытную мысль высказал однажды Шарль-Мари Видор, говоря, что «было бы весьма желательно, чтобы всё семейство саксхорнов заняло подобающее место в оперно-симфонических оркестрах. Обладая безупречно ровной звучностью и охватывая огромный объём в пять полных октав, это стройное объединение инструментов могло бы послужить достаточно мягким и, вместе с тем, устойчивым основанием для блестящих фанфар труб и тромбонов. Оно положительно создано для того, чтобы служить им скорее в качестве своеобразной звуковой завесы, способной оттенить свойственную им окраску, чем сочетаться с ними в одно целое».

Деятельность оркестра в течение последнего столетия с полной несомненностью показала, что все эти пожелания были вполне «патриотическим» высказываньем.

К несомненному счастью это семейство не проникло в оркестр в своём полном составе, ибо в противном случае оно совершенно заполонило бы оркестр и, усилив без всякой меры его «медь», обесцветило бы общее звучание. Поэтому, здесь же своевременно поправить опрометчивое суждение Видора, забывшего к величайшему огорчению помянуть об одном весьма существенном обстоятельстве. Дело в том, что введение в современный симфонический оркестр всего семейства саксхорнов неизменно потребует непомерного увеличения струнных в первую очередь, и в какой-то степени «дерева» - во вторую. На такую «крайнюю меру» придётся решиться из тех причин, что однородная и вязкая звучность семейства рожков-саксхорнов в буквальном смысле слова съедает выразительное, страстное и возбуждённое звучание струнных, «дерева» и валторн в особенности. Вполне достаточно, что в оркестре изредка появлялись только некоторые представители рожков-саксхорнов и делали своё дело с большим или меньшим успехом.

В противоположность сказанному, в оркестрах духовой музыки рожки заняли выдающееся положение, несколько «испорченное» недостаточной осведомленностью дирижёров, изгнавших из семейства рожков два самых высоких его представителя-малый рожок или саксхорн-сопранино в Ми-бемоль и обыкновенный рожок или саксхорн-сопрано в Си-бемоль. Они заменили их технически подвижным, но весьма крикливым корнет-а-пистоном. Этим самым они нарушили, не только единство объединения, о котором так старался Адольф Сакс во Франции, но и ввели новую и достаточно противоречивую звучность, наделённую, правда, богатейшими исполнительскими возможностями, но лишённую тех «верхов», которыми располагает малый рожок в Ми-бемоль и с которым, конечно, не в состоянии состязаться малый кларнет в Ми-бемоль, часто к тому же отсутствующий.

Надо думать, что рано или поздно допущенная ошибка будет устранена и духовой оркестр вновь получит ту могучую основу, которой он сейчас, в силу неблагоприятных обстоятельств, в значительной мере лишён.

Семейство рожков, а вместе с ним и саксхорнов-флюгельхорнов, строится в строго установленных размерах, что совершенно исключает какую бы то ни было искусственную перемену строя. Это значит, что все инструменты семейства не знакомы ни с дополнительными кулисами, ни, тем более, с кронами.

Первым представителем семейства является малый рожок в Ми-бемоль или саксхорн-сопранино в Ми-бемоль, который французы называют саксхорном-сопрано в Ми-бемоль, а немцы-малым флюгельхорном в Ми-бемоль. В действительности, однако, всё это соответствует инструменту, известному под именем малого бюгельхорна или малого корнета, нелепо называемого иной раз «Pikkolo» в Ми-бемоль Его объём простирается от фа-диез малой октавы до до третьей по письму и звучит малой терцией выше написанного в ключе Соль или в действительности - от ля малой октавы до ми-диез третьей.

Это - инструмент крайних высот, большой подвижности, изрядной крикливости и «плоского звука», сильно ограничивающего художественный круг его возможностей. Огромная стеснённость дыхания и крайнее напряжение «амбушюра», сделали его наименее любимым среди музыкантов-исполнителей. Малоупотребительный даже в хорах духовой музыки, - если не преследовалось какой-либо «особой» звучности, - он был непременным участником при случае только тех оркестров, когда эти (последние,, будучи снабжёнными снимающимся «вентильным механизмом» Василия Вурма (1826-1904), были чисто-медными и носили название «вурмовских оркестров». Его основная задача сводится к исполнению партий самого высокого голоса в семействе рожков - флюгельхорнов-саксхорнов. Весь его звукоряд можно разделить на три отрезка, из которых самый низкий представляет наименьшую ценность. Звуками этого «регистра» нет никакой необходимости пользоваться, - они звучат довольно жидко, хило и неустойчиво. Будучи призванными исполнять обязанности самого высокого голоса семейства, лучшими нотами его звукоряда оказывается всё, что лежит вверх от do первой октавы по письму. Самые высокие звуки, затруднительные для извлечения, становятся вполне /преодолимыми, если они подготовлены последовательно восходящими ходами или рядом близлежащих ступеней. Играют на саксхорне-сопранино так же, как и на обыкновенном корнет-а-пистоне, с которым он тождественен в устройстве. Он обладает только известной затруднённостью в извлечении звука, а в техническом отношении располагает всеми известными уже приёмами исполнения. Короче говоря, - это тот же корнет, настроенный только чистой квартой выше родового инструмента. В медно-духовом оркестре малый рожок или как называют его немцы Pikkolo-Flugelhorn, - есть подлинно «малая флейта» семейства и скорее не «мелодический» голос его, а чисто «виртуозный». Тем не менее, сожалеть об его изгнании из современного оркестра не приходится, коль скоро три дополнительных ступени вверху отнюдь не решают дела, а утомление, вызываемое HMI во время игры, ни в какой мере не искупается его относительными достоинствами.

Второй представитель семейства - рожок в Си-бемоль. Французы называют его саксхорном-контральто в Си-бемоль, а немцы-флюгельхорном в Си-бемоль. Он соответствует инструменту, известному под именем бюгельхорна, саксхорна-сопрано или сигнального рожка в Си-бемоль. В нотописи объём этого рожка вполне совпадает с первой разновидностью семейства, но звучит он целым тоном ниже, подобно корнету или обыкновенному кларнету в Си-бемоль от ми малой октавы до си-бемоль второй.

Инструмент этот обладает звучностью нежной, бархатистой и весьма поэтичной, значительно менее резкой и избитой, чем корнет-а-пистон, с которым он имеет несчастье быть вполне сходным. Именно в этом досадном обстоятельстве и кроется причина того, почему мало-осведомленные руководители духовых оркестров изгнали его оттуда и заменили столь обычным для них пистоном. К сожалению, часто нравятся не скромные и выразительные качества инструмента, а его крикливость, резкость, словом-ложная «эффектность», которой в жизни суждено быть часто на первом месте там, где ей вообще не пристало быть. Так и здесь,-корнет-а-пистон, наравне с рожком, мог бы иметь почётное место и оркестре и отнюдь не меньшее, чем то, какое он занимает там сейчас. К тому же в оркестре была бы не одна звуковая окраска, а две одинаково ценных и богатых. Но, к сожалению, во многих современных духовых оркестрах рожок-сопрано в Си-бемоль заменяли даже не корнетом с пистонами, а самыми обычными «малыми» трубами в Си-бемоль. Такая замена крайне опростила и обеднила звучание духового оркестра именно в этой его части. Она совершенно уничтожила различие в звуковых достоинствах труб и корнетов, выполняющих в оркестре столь разные обязанности, - «фанфарные» у труб и «певучие» у корнета.

Рожок в Си-бемоль или саксхорн-сопрано в Си-бемоль, отнюдь не следует смешивать, подобно Видору, со старинным бюгельхорном с клапанами - bugle a clefs, которым, как уже известно из предыдущего, один единственный раз воспользовался Майербэр в последнем действии Роберта-Дьявола. Об этом было уже достаточно подробно сказано в своё время и потому здесь нет никакого смысла повторяться. Рожок или саксхорн-сопрано в Си-бемоль во всём соответствует общеизвестным данным корнета с пистонами в Си-бемоль. Только самые «низы» на нём звучат несколько сочнее и .полнее, а в оркестре, несмотря на выдающиеся виртуозно-технические возможности, которыми наделён этот инструмент, он принадлежит всё же к разряду выразительных инструментов и потому им следует прежде всего пользоваться в качестве мелодического голоса. В этом его существенное различие с корнетом, который тяготеет как раз к обратному - к стремительной подвижности, блеску и подлинной «концертности».

Третьим представителем семейства оказывается альтовый рожок в Ми-бемоль или просто альт в Ми-бемоль. Французы называют его саксхорном-альтом в Ми-бемоль, а немцы - альт-флюгельхорном в Ми-бемоль, но в обиходе он больше известен под именем альт-хорна или альтового корнета в Ми-бемоль. Объём его менее богат и он всё ещё почитается худшим представителем семейства - самым ленивым, убогим и совершенно неспособным к чему-нибудь более толковому. Он звучит большой секстой ниже написанного и располагает двумя полными октавами со всеми промежуточными ступенями. Три добавочных ступени - си-бемоль, си-бекар первой и до второй октавы в действительном звучании - возможны, но трудны для извлечения.

К сожалению, до сих пор твердо держится мнение, что достоинства альта не только весьма посредственны, но и просто ничтожны. Его считают мало пригодным для исполнения ответственного solo, и ему поручают исполнение побочных гармонических голосов, в чём он оказывается будто бы вполне незаменимым. Кроме того, он служит как бы «соединительным звеном» между саксхорном-сопрано и тенором или баритоном и, несмотря на все свои недостатки, довольно легко исполняет всевозможные выдержанные и подвижные построения не слишком, впрочем, большой сложности. Лучше всего альтовый рожок звучит в средней части своего звукоряда, тогда как крайние нижние и особенно верхние ступени его объёма звучат не очень устойчиво. Они трудны для извлечения и не всегда достаточно красивы. Поэтому, очень неразумно опускаться ниже do первой октавы по письму, если только другие инструменты, присоединённые к нему в унисон или октаву, не сопровождают его, сглаживая ту часть недостатков, о которых обычно так часто говорят.

Однако, всё дело заключается в том, что альт-хорн переживает сейчас ту же «болезнь», которой страдал до Вагнера смычковый альт. На этом инструменте берутся играть все, кто хочет с наименьшей затратой сил овладеть каким-нибудь музыкальным инструментом и играют на нём в лучшем случае посредственно, отнюдь не заботясь ни об уровне своей техники, ни, тем более, о художественно-выразительных средствах инструмента в целом. Вполне естественно поэтому, что всем музыкантам, сталкивавшимся с духовым оркестром, приходилось неизменно считаться с подобным положением вещей и писать для партии альта либо отдельные гармонические звуки, либо такие партии, которые не представляли бы собою никаких решительно затруднений. Что же можно было ждать от инструмента, находившегося в столь ненадёжных руках? Композиторы продолжали поручать альтовым рожкам самые ничтожные обязанности, заполнявшие собою пустые места гармонии, инструментальные мастера перестали о нём думать и ,все свои усилия направили на развитие и усовершенствование баритона и отчасти тенора, а музыканты-исполнители продолжали пребывать в блаженном состоянии «оркестрового небытия», считая себя если и не совсем «лишними людьми», то уж во всяком случае находящимися в хорах военной музыки по необходимости и на положении случайных музыкантов.

Но далеко не так обстоит дело теперь, когда музыкально-оркестровому воспитанию уделяется небывалое внимание. Сейчас альт не «пасынок» оркестра, не «лишний» и только «мешающий» ему его сочлен, а подлинный мастер своего дела. Альтисты проходят такой же круг обучения, как и корнетисты, трубачи и баритонисты. И вот, когда дело обернулось так, то оказалось, что альтовый рожок или саксхорн-альт вовсе не так и плох. Он зазвучал вполне убедительно, раскрылись его богатые технические возможности, его выразительность очень приблизилась к валторне.

Единственным недостатком альта осталась только некоторая, чуть-чуть потрескивающая резкость в его звучании. Однако, на альте это «потрескиванье» менее приятно, когда сила звука при большой выразительности исполнения достигает сочного, хорошего forte. Впрочем, сейчас альтовым рожком-саксхорном можно пользоваться почти свободно и как инструментом гармоническим, и как инструментом-sofo. То недоверие, которое ещё продолжает удерживать композиторов расширить круг его возможностей, скоро, несомненно, рассеется. Достаточно только самим авторам послушать этот инструмент непременно в опытных руках и убедиться в справедливости всего сказанного - они сразу же смекнут в чем дело и поспешат предать забвенью недавние «пороки» духового альта. Это уже не «второстепенный» инструмент во всех отношениях и не «рядовой побочный голос» в оркестре, а вполне достойный и равноправный его участник. Во всяком случае, расцвет его ещё аа будущем, но вероятно уже недалёком.

Четвёртым представителем семейства следует признать теноровый рожок в Си-бемоль или проще-тенор в Си-бемоль,. Немцы его величают тенорхорном в Си-бемоль, а французы обычно пропускают, сближая его чаще всего с баритоном, который в свою очередь называют саксхорном-басом в Си-бемоль. В русских определениях такого баса не существует и он является чистейшим баритоном в Си-бемоль. Теноровый рожок или тенор применяется почти исключительно в оркестрах духовой музыки и имеет очень много общего со следующим представителем семейства - баритоном, которому, вследствие недостаточной ширины своей трубки, уступает в красоте и выразительности звука. Его объём вполне совпадает с баритоном, хотя самые низкие звуки удаются ему всё же не очень хорошо. На теноре отсутствуют также и те несколько «добавочных» ступеней, которые вполне доступны баритону о четырёх вентилях. Ноты для него пишутся в ключе Sol и звучат большой ноной ниже.

В духовом оркестре тенор исполняет не только средние голоса гармонии совместно с альтом, но и нередко ведёт основную линию октавой ниже рожка - саксхорна-сопрано, или действует в унисон с баритоном для поддержания большей силы и выразительности этого последнего. В данном случае, чрезвычайно приятно сочетание обоих инструментов - тенора и баритона, в виде «диалога» - они тогда как будто дополняют друг друга, украшая один другого свойственными каждому из них особыми качествами. Иногда же тенор решается и на вполне самостоятельное выступление, никогда не проходящее незамеченным. Остаётся только пожалеть, почему этим инструментом так ещё редко пользуются в оркестре. Густав Малер, один из весьма смелых оркестраторов, оказался по-видимому, первым, решившимся применить его в своей Седьмой симфонии.

6ЕМЕЙСТВО РОЖКОВ 303

В духовой музыке участвует обычно три тенора с тремя вполне обособленными партиями. В симфонической, как уже известно, - ни одного. В Баварии и Австрии тенорхорн называется ещё альтхорном или бас-флюгельхорном в Си-бемоль. Видор так же, как и большинство французских авторов, ошибочно сближает его с саксхорном-баритоном, который имеет с ним одинаковый объём, но отличается от него более широкой мензурой, о чем было уже в своё время замечено.

Пятой разновидностью семейства и, пожалуй, самой удачной, является баритон в Си-бемоль. Французы называют его саксхорном-баритоном в Си-бемоль и отождествляют с немецким тенорхорном или бас-флюгельхорном в Си-бемоль .Это происходит от того, что они в своих описаниях неизменно пропускают теноровый саксхорн в Си-бемоль, отличающийся от баритонового саксхорна только более узкой мензурой. В Австрии его называют ещё тенор-басом в Си-бемоль, а в Германии, Англии и Америке - эуфониумом. в Си-бемоль, что, кстати сказать, совершенно неправильно. Неправильно также и французское определение - тенорхорн в Си-бемоль, приводимое Гевартом и повторяемое Видором.

Объём баритона двоякий. Трёх-вентильный баритон вполне сходен с тенором, а четырёх-вентильный - позволяет ещё извлечь четыре ступени ниже написанного фа-диез. Эти ноты - фа-бекар, ми, ми-бемоль и ре - звучат отлично, но, будучи довольно трудными для извлечения, всегда чуть «высят». Они требуют известной сноровки и упражнения, после чего становятся вполне пригодными в оркестре. При участии в оркестре «среднего» баритониста, - ими, конечно, лучше не пользоваться. На баритонах этой разновидности возможен основной тон в качестве педального звука, применяемый, правда, в духовом оркестре довольно редко. Ноты для баритона пишутся в ключе Sol, хотя нередко их можно встретить изложенными также и в ключе Fa, что отнюдь не является уже ошибкой. Второй способ письма разумнее первого, но с исполнительской точки зрения он менее удобен, так как на баритоне часто играют тенористы, привыкшие к своей «скрипичной хватке»,- известно, что ключ Fa в партии тенора никогда не применяется. Звучит баритон, подобно тенору, - большой ноной ниже, если изложен в ключе Sol, и большой секундой ниже,-если применён ключ Fa. В действительном звучании, считая четыре добавочных ступени, баритон охватывает последовательность звуков от до большой октавы до си-бемоль первой.

Кстати о ключах. Поразительная нелепость в отношении ключа Фа для баса в Ми-бемоль и баритона укоренилась среди музыкантов, не умеющих читать с листа этот ключ. Применяемый в этом случае способ «пальцевой хватки» носит выразительное название собачьего хода. Сущность этого приёма заключается в том, что играющий читает написанную в басовом ключе партию баса Или баритона так, чтобы сохранить «хватку», принятую на инструментах в Си-бемоль и удержать за ней скрипичный ключ. Но поскольку партия баса в Ми-бемоль или баритона в Си-бемоль пишется в басовом ключе без транспозиции, то для того, чтобы найти необходимую «пальцевую хватку» исполнитель

мысленно подменяет басовый ключ скрипичным, подставляет соответствующие ключевые знаки и, благодаря перемещению написанного на сексту,- лишняя октава в данном случае в расчёт не принимается, - получает обычную «трубную пальцовку».

Звучность баритона обаятельно прекрасна. Она очень убедительна, красива и значительно теплее, искреннее и непосредственнее не только тенора, но и альта. В сравнении с тенором она обладает большей бархатистостью, мягкостью и сосредоточенно-выразительным благородством. А в отношении своего звукоряда баритон располагает существеннейшими против тенора преимуществами - он необычайно легко опускается вниз, - о четырёх дополнительных нотах здесь речи уже нет, - пользуясь при этом совершенно свободно самыми высокими ступенями своего объёма. Оставляя в стороне наиболее высокие звуки его, теряющие, естественно, по мере приближения к своему пределу в силе и выразительности, общая звучность инструмента и, в частности, её средняя часть наделена чрезвычайно приятной мягкостью и сочностью. Это очень близко напоминает валторну, хотя отнюдь не мешает баритону обладать совершенно изумительной подвижностью, которой, - не в обиду будь сказано валторне, - она может только позавидовать. Наконец, баритон, так же как и рожок или саксхорн-сопрано в Си-бемоль принадлежит к разряду глубоко выразительных инструментов, и ему больше свойственно проникновенно-сосредоточенное пение, чем подвижно-виртуозная игра.

Но независимо от всех перечисленных уже качеств, баритон, несомненно, оказывается наиболее совершенным и богатым звуковыми качествами инструментом всего семейства рожков - саксхорнов-флюгельхорнов. Поэтому, остаётся только искренне пожалеть, что все пишущие для симфонического оркестра упорно обходят его, как бы не замечая его исключительно полной, благородной и выразительной звучности. Чрезвычайно прискорбно, что у новейших авторов нет ещё должного отношения к некоторым представителям военно-духового оркестра. Неужели нужно получить урок, имевший место в деятельности саксофона, чтобы понять, что и баритон обладает качествами, вполне достойными быть использованными в симфонической музыке? Если так, то всё это отнюдь не делает чести музыкантам, - для того, чтобы обогатить оркестр новыми богатыми средствами инструментами, надо дерзать, подобно тому, как в своё время, не боясь попасть в просак, дерзал Гектор Берлиоз или Рихард Вагнер... Пример, во всяком случае, достойный подражания. Впрочем, среди советских музыкантов только Шостакович воспользовался баритоном в одном из своих балетных «Adagio».

Вне всякого счёта следует принять саксхорн-бас в До или Си-бемоль. Это именно тот оркестровый голос, который больше всего доставляет хлопот при изучении семейства саксхорнов в целом. Немцы называют его бас-тубой, а в обиходе он чаще всего встречается под именем тубы, эуфониума или тенорхорна в Си-бемоль. Иногда, и вполне неосновательно, его отождествляют даже с баритонхорном или баритоном в Си-бемоль. Это был единственный представитель семейства, который под именем тубы. и как ближайший родственник старинных бюгельхорнов сначала заменил офиклеид, а затем прочно утвердился в симфоническом оркестре.

Благодаря присоединению дополнительных вентилей-четвёртого и пятого, он может достигать самых высоких глубин, как и контрабасовый саксхорн в Ми-бемоль или бомбардон в Си-бемоль. Его строят в До или Си-бемоль, но в каком-бы действительном строе не был инструмент, для него всегда пишут в действительном объёме без всяких намёков на транспонирование. Объём тубы, как было уже сказано в надлежащем месте, простирается от суб-контра-си до до второй октавы со всеми промежуточными диатоническими и хроматическими ступенями. В современных условиях, правильнее выделять этот инструмент в самостоятельную оркестровую единицу и изучать его в качестве тубы вполне обособленно, что, собственно, уже и сделано. Из этих соображений нет никакого смысла повторяться и достаточно лишь освежить в памяти всё, что было сказано о нём применительно к симфоническому оркестру. Но, как ни странно, именно в духовом оркестре эта разновидность семейства не привилась.

Шестая разновидность семейства рожков есть подлинный бас - бас в Фа или чаще - малый бас в Ми-бемоль, называемый обычно первым басом в Ми-бемоль. В семействе собственно саксхорнов его почему-то именуют саксхорном-контрабасом в Ми-бемоль и во Франции называют ещё бомбардоном или низким басом в Ми-бемоль или Фа, что, несомненно, правильнее. Немцы называют его бас-тубой в Фа или Ми-бемоль, и в симфоническом оркестре эта разновидность семейства не применяется, за очень редкими исключениями, известными по ряду партитур Рихарда Штрауса и некоторых его современников. В военно-духовом оркестре этот вид служит связующим звеном между собственно тубой, когда она есть на лицо, и вторым басом, или контрабасовым саксхорном в Си-бемоль, партию которого она тогда почти всегда и удваивает октавой выше. Объём этого «рожка» простирается от си-бемоль контр-октавы или до большой и, охватывая две октавы вверх, пишется в ключе Фа по правилам «единообразного» письма. В этом случае он звучит большой секстой или чистой квинтой ниже написанного.

В русских партитурах для духового оркестра ноты для этого инструмента пишутся всегда так, как звучат, хотя самый инструмент и продолжает именоваться первым, басом или басом в Ми-бемоль. Трудно сказать,-откуда пошла эта нелепость, но с точки зрения удобства письма и восприятия написанного-она не лишена значительных преимуществ. Правда, наименование Ми-бемоль или как неправильно пишут в партитурах для духового оркестра-«Эс», сохранилось больше на словах. В партитуре для духового оркестра пользуются уже чаще «числовым» выражением-«Бас I» без всяких дополнительных и в достаточной мере странно выглядящих в русском языке буквенных определений. Объём баса в Ми-бемоль простирается от контра-ля до ми-бемоль первой октавы, и, как было уже сказано,-пишется на действительно» высоте, хотя наилучшая часть его звукоряда довольствуется большой децимой, заключённой в пределах ми-бемоль большой октавы и соль малой.

В духовом оркестре применение «первого баса» или контрабасового саксхорна в Ми-бемоль довольно разнообразно. Он не только удваивает партию контрабасового саксхорна в Си-бемоль, но и нередко исполняет вполне самостоятельный рисунок и значительно охотнее играет с ним в октаву, отнюдь не стремясь к его непрерывному удвоению.

Наконец, последняя, - седьмая разновидность семейства рожков-флюгельхорнов есть бас в Си-бемоль , именуемый чаще низким басом в Си-бемоль, или попросту - вторым басом в Си-бемоль. Французы называют его саксхорном-контрабасом в Си-бемоль, а немцы - контрабасовой тубой. В симфоническом оркестре, когда пользуются этим инструментом, его называют также тубой, но Курт Закс,-для ясности, - присваивает ему ещё дополнительное наименование бурдона.

В симфоническом оркестре, когда в нём изредка пользовались этим инструментом под ничего не говорящим наименованием «контрабасовой тубы», - для него писали в действительном звучании. Точно такой же способ нотописания принят для него и в русских духовых оркестрах, где, как было уже замечено, его называют низким басом или вторым басом в Си-бемоль. Подобно предыдущему представителю семейства и этот бас часто называется теперь в «духовом обиходе» довольно нелепо выглядящим в русском начертании «басом Бэ» или ещё того менее удачным-«Басом Б». Весь этот ужасающий вздор есть тяжкое наследие былой необразованности, настолько прочно укоренившейся среди участников духовых оркестров, что устранить его оттуда положительно не представляется возможным, и сейчас, когда есть все основания к тому, чтобы поставить всё на свои места, работники в области духовой музыки упорно продолжают придерживаться этих, крайне неудачных обозначений. Пора бы перестать загрязнять красивый, богатый, благородный язык подобными «перлами» изящной оркестрово-духовой словесности.

В представлении французских учёных, эта разновидность саксхорна, из всего семейства, обладает наименее удобным объёмом. Однако, взамен этого его звучность отличается особенной полнотой и выразительностью. Все ноты его звукоряда до самого низкого fa в действительном звучании получаются вполне свободно и, несмотря на исключительную глубину, располагают вполне достаточной подвижностью.