Этим словом называется, собственно, там-там, но в действительности допущенная против буквы китайского языка неточность утвердила за данным понятием представление об ином, хотя и родственном там-таму инструменте.
Родина гонга в современном о нём оркестровом представлении - страны Малайского Архипелага и, в частности, остров Ява. По мнению европейских учёных, гонг безусловно должен иметь определённую высоту звука, что будто бы его и отличает от там-тама. Эрхард-Вальтэр Хауит прямо говорит по этому поводу, что «различие заключается лишь в том, что гонг настроен на определённую высоту и ноты для него пишутся» в басовом ключе на уровне до-мажорного трезвучия.
Нет большой необходимости обращать внимание на подобное усердие, - достаточно сказать, что если уже речь идёт о звуках вполне определённой высоты, то по меньшей мере нелепо обозначать их какими-то условными знаками, могущими сбить с толку и дирижёра и исполнителя. Подобная «вольность» простительна только Малеру, который, как уже известно, в каждом отдельном ударном инструменте усматривал какую-то произвольно-относительную высоту звука, ему одному свойственную. Поэтому, если дело касается действительно определённой «высоты» звука, то его надо писать там, где он звучит на самом деле, а вовсе не там где он мог бы прозвучать или где было бы желательно, чтобы он зазвучал. Конечно, можно подобрать гонги с соответствующей европейским требованиям высотой звука, но разве это так нужно? Не говоря о том, что подобное требование вовсе не так легко осуществить, оно, пожалуй, даже и вредно с оркестровой точки зрения потому, что автору может понадобиться от гонга скорее окраска звука, чем его безупречная точность. Во всяком случае гонг в современном представлении значительно отличается от китайского там-тама и не должен быть или лучше сказать, - не может быть его заменителем.
Внешний вид современного гонга представляет собою «сковороду» с загнутыми под прямым углом краями. В зависимости от размеров инструмента, высота края доходит до ширины двух пальцев или одного дюйма. Внешняя поверхность гонга чуть выпукла и обычно украшена затейливым рисунком дракона или необыкновенного цветка, хотя это отнюдь и не обязательно. Сквозь две дырочки, просверленные в плоскости загнутого края, продевается плотная бечёвка, - она-то и является тем приспособлением, благодаря которому гонг удерживается в висячем, чуть наклонном положении. Ударяют по гонгу мягкой' колотушкой, вполне соответствующей размерам обыкновенной палочки от литавр. Звук гонга более всего напоминает пронзительный звук медного таза, а действительный поперечник инструмента несколько повышает или понижает этот звук, хотя в основном характер его остаётся неизменным. Ноты для гонга так же, как и для там-тама, пишутся «на нитке» или, как говорят печатники - «на крючке», то есть - на одной единственной линейке.
Курт Закс утверждает, что гонг проник в музыку западных стран впервые лишь со времён Французской революции и, с появлением в 1872 году оперы Сэн-Санса La princesse jaune, применяется целым набором различно настроенных инструментов.
Подобным же образом воспользовался гонгами Густав Малер, но в полном соответствии с принятым в Европе обозначением, именует их «высоким» и «низким» там-тамом и требует для обоих инструментов определённой высоты. В сочетании с двумя литаврами и с двумя барабанами он достигает невероятного напряжения в силе постепенного нарастания звука, приближающегося к мощному fortissimo «меди», «дерева» и струнных, и кажущегося тогда скорее каким-то «избавлением» от крайне тягостного напряжения, чем «вершиной», к которой, казалось бы должно было довести это удивительное crescendo. Итак, если отбросить эту «путаницу» в наименовании инструментов, то собственно гонгом можно пользоваться совершенно независимо от там-тама, и применять его как на равных с ним основаниях, так и в любом количественном отношении в музыке, где эта своеобразная звучность не перечит намерениям автора.
Вполне своевременно задать теперь вопрос, чем же, собственно, является гонг у себя на родине - в Китае, Бирме и Сиаме? Китайский гонг «юнь-ло» представляет собою набор круглых гонгов-колец, подвешенных внутри деревянной рамы, высота которой не превышает обычно двадцати восьми дюймов, а ширина - семнадцати. Эти гонги, расположенные тремя вертикальными рядами, - в среднем ряду четыре кольца, в крайних по три,-удерживаются шёлковыми шнурками и, в зависимости от высоты звука, не всегда равновелики. Чаще всего колеблется их толщина, хотя в некоторых случаях, правда, более редких, - меняется и самый поперечник. Гонг, в котором обязанности звуковой поверхности исполняют китайские колокола, известен под именем «юн-чжун» и так же, как и первый, применяется в храмах и дворцах.
Бирмано-сиамский набор гонгов «крэ-вайнг» или «крэ-вонг» ,-состоит из шестнадцати точно-настроенных больших гонгов. Все они размерены по окружности на низкой бамбуковой решётке-балюстраде, обрамляющей исполнителя крутым полумесяцем. Исполнитель, находясь внутри круга, легко справляется со своими обязанностями и свободно дотягивается до любого гонга. Каждый гонг, укрепленный в раме на уровне её верхней плоскости толстыми шнурами, имеет в середине своей поверхности выпуклость, которая служит для настраивания инструмента растопленным воском. Строй этого набора гонгов охватывает шестнадцать ступеней от ре первой октавы до фа третьей, а поперечник гонгов, в зависимости от их высоты, колеблется в пределах шести с половиной и пяти дюймов.
Джьякомо Пуччини воспользовался гонгом в Принцессе Турандот, где он потребовал один там-там и несколько точно настроенных японских гонгов. А Рихард Штраус, как сообщает Эгои Вэллес, в своей опере Женщина без тени применил шесть китайских гонгов и четыре там-тама, подобранных, вероятно, в порядке вполне определённой высотной последовательности звуков.
Среди советских композиторов гонгом пользовался Райнгольд Глиёр. Он ввёл два гонга в «Танце китаянок» и нужно отдать справедливость - они мало привлекательны, хотя и настроены в фа и соль второй октавы. Они шумят, трещат и в чисто-музыкальном отношении, в сущности, ничего особенно хорошего не дают, но при данных обстоятельствах они вносят известную живописность и даже своеобразную прелесть. В рукописной партитуре балета Красный мак автор называет их маленькими там-тамами в Si и Fa - Tam-tami piccoli in H-F, и пользуется ими четыре раза.